О проблемах, возникающих при регистрации иностранных НКО, и о способах их решения рассказывает начальник Управления по делам политических партий, общественных, религиозных и иных организаций Федеральной регистрационной службы Минюста РФ Алексей Жафяров.
— Алексей Гайярович, как идут дела с регистрацией иностранных некоммерческих организаций в России?
— Можно сказать, что процесс сдвинулся с мертвой точки – иностранцы начали подавать документы. Основная проблема была в том, что многие организации заняли выжидательную позицию: как пройдут регистрацию те, кто подал документы первыми? Было много слухов и мифов по поводу требований, которые мы предъявляем. Некоторые, на мой взгляд, даже забавные.
— Например?
— А правда ли, что после двух отказов организацию вообще регистрировать не будут? Или что после 18 октября будет прекращен прием документов для занесения в реестр?
— А откуда взялись эти слухи?
— Мифология, думаю, возникла не без помощи наших правозащитных центров, которые изначально дали столь нелестную оценку этому закону. Понятно, что они в основном ориентированы на Запад, и для того чтобы получить поддержку оттуда, они акцентировали внимание на «зажимании» гражданского общества в нашей стране.
— Для чего?
— На встречах с представителями иностранных организаций я вижу, что как минимум половина собравшихся – наши соотечественники, которые на возмездной основе обслуживают здесь тот или иной зарубежный фонд. Этих людей можно понять – они просто деньги зарабатывают. Но когда мы поняли, что в силу разных причин случается, мягко говоря, искажение информации, мы стали охотнее консультировать самих представителей иностранных НКО, чтобы они получили информацию из первых рук. Во-первых, чтобы некоторые консультанты из числа наших сограждан для повышения цен на свои услуги не запугивали их нашим «драконовским» законодательством. Во-вторых, чтобы не дезинформировали мировую общественность ради получения дополнительной политической поддержки из-за рубежа. На встречах с иностранцами мы развеиваем мифы и снимаем вопросы, создающиеся искусственным путем.
Но в таких встречах свой меркантильный интерес есть и у нас: мы получаем возможность скорректировать свою практику, потому что в диалоге проясняются некоторые особенности деятельности тех или иных иностранных НКО. Правовые системы и требования в разных странах весьма различны.
Теперь по поводу самого «драконовского» законодательства. Нет! Мы предъявляем далеко не самые жесткие требования. Недавно я встречался с представителями организаций, которые в Соединенных Штатах занимаются вопросами усыновления. По законам США, прежде чем получить право на эту деятельность, они должны пройти три этапа регистрации. А у нас – два, точнее, даже один, который совмещает два этапа: приобретение права общей правоспособности и приобретение статуса некоммерческой организации.
Все далеко не такое черно-белое, как нам пытаются представить. Практически в каждой стране существуют свои подводные камни, о которые можно споткнуться при создании НКО. В большинстве стран отношения между государством и некоммерческими организациями построены в большей степени на принципе имущественной и финансовой ответственности, нежели административной. То есть в случае «прокола» власти тебя разденут до нитки. А у нас в силу того, что все нищие и имущественная ответственность просто не будет работать, законодательство пока идет по пути административной ответственности и определенных «рогаток».
Уровень правосознания общества определяет модель законодательства. На эту тему есть старый анекдот. Петр Первый частенько бывал в московской Немецкой слободе и всегда поражался чистоте и порядку, которые там царили. И как-то спросил у старосты-немца, мол, как вы умудряетесь так чистенько жить, когда кругом – грязища? «Двести лет пороть!» – ответил тот.
Почему-то многие забывают, что нынешний уровень правосознания в Европе воспитывался со средних веков и воспитывался жестоко, буквально вколачивался. И сегодня это уже на генетическом уровне перешло в ментальность. Поэтому я скептически отношусь к предложениям о переносе европейской законодательной модели на нашу реальность.
— Есть мнение, что после 18 октября нельзя будет зарегистрировать иностранную организацию – это тоже миф?
— Не совсем, просто превратное толкование. Подать уведомление можно в любой день. Срок в полгода – с 18 апреля по 18 октября – дан тем НКО, которые уже работают в России, с одной целью – чтобы они не прерывали свою деятельность. До 18 октября они могут работать на основании старой аккредитации или регистрации, позже она не будет действительна. Поэтому до 18 октября эти НКО должны подать документы и попасть в наш реестр. В противном случае 18 октября они должны прекратить свою деятельность и смогут ее возобновить только после внесения в новый реестр.
Как будет на практике? Я попытался объяснить некоторым иностранным организациям, что если они подадут документы на регистрацию 18 октября и бумаги будут соответствовать новым требованиям закона, то на две недели, пока мы будем их рассматривать (по закону нам дается на это месяц, но обычно уходит около двух недель), не имеет смысла прерывать свою работу.
Но многие иностранцы поняли это так: вся деятельность сворачивается, они уезжают из России и приезжают к нам с новым пакетом документов. Поэтому они сделали для себя вывод: надо подать документы до 18 сентября, чтобы в течение месяца организация была внесены в новый реестр.
Наши же соотечественники, которые возглавляют представительства иностранных НКО, думают и действуют по-другому: пока меня не прижимают, буду делать вид, что ничего не изменилось и работать по старым документам. Есть примеры – одна организация после истечения срока аккредитации два месяца так работала, не имея на свою деятельность никаких оснований. И что характерно – никто ничего ей не сказал. Думаю, так бы она работала и дальше, если бы банк и арендодатель ее не приструнили – мол, ты имей совесть, документы подай, ведь с нас могут спросить!
— По разным данным, в России работают от 500 до 2000 представительств иностранных некоммерческих организаций. Сколько их на самом деле?
— У нас нет точных сведений, поскольку зарегистрированы они в разных ведомствах и даже в разных регионах. Есть только экспертные оценки. По данным Государственной регистрационной палаты, у нас действуют от 200 до 500 иностранных организаций. Но есть еще и ведомственные аккредитации. Так, в Минобразнауки числится 83 НКО, работающих на ниве образования и науки. То есть каждое ведомство знает, сколько у него таких организаций, а общей сводной цифры нет.
Когда мы сформируем реестр, то сможем точно сказать, сколько в стране легально действует иностранных НКО. А когда организации начнут направлять нам отчеты о своей деятельности, у нас будут сведения и о том, чем они занимаются.
Плохо, когда государство не знает, чем на его территории занимаются представители иностранных организаций. Кстати, некоторые из них только зарегистрированы как неправительственные организации, а на самом деле находятся на содержании бюджетов своих стран. Поэтому логично предположить, что на бюджетные деньги они могут выполнять и часть правительственных программ.
— Требования нового законодательства о предоставлении отчетности о своей работе тоже вызвали недовольство общественности.
— У иностранных некоммерческих организаций требование по предоставлению отчетности не вызвало особого отторжения – они к этому привыкли. И даже объемы этой отчетности у них не вызывают нареканий. Российские НКО, которые получали иностранные гранты, знают, какой объем материалов им приходилось предоставлять, чтобы отчитаться за полученные деньги. На этом фоне наши требования к документам покажутся детским лепетом.
— Уже понятно, что не все иностранные организации успеют зарегистрироваться до 18 октября. Что будет потом?
— Мы сделаем все, чтобы им помочь. Если речь не идет о намеренном искажении информации и осуществлении заведомо противоправной деятельности, большинство организаций мы проконсультируем, подскажем, что нужно сделать. Мы заинтересованы в том, чтобы максимально быстро сформировать этот реестр.
— Судя по всему, после 18 октября значительная часть иностранных организаций перестанет действовать на территории России?
— Я бы не делал такого прогноза. Это еще один миф – дескать, у нас лежат некие «черные» списки организаций, которым мы будем чинить препятствия. Таких списков нет. Прежде всего потому, что при нашей утечке информации, когда никто не умеет хранить секреты, иметь такой список – смерти подобно. Это значит поставить крест не только на своей карьере, но и на ведомстве, которые ты представляешь.
Мы не собираемся чинить препятствия. Наша задача – получить информацию и учесть все НКО. В дальнейшем у нас могут возникнуть вопросы по программам, которые реализует та или иная НКО. Но не идти на регистрацию и закрывать свое представительство только из-за того, что в дальнейшем могут возникнуть вопросы – так, скорее всего, могут поступать только те организации, которые заранее нацелены на совершенно определенную деятельность и понимают, что при нынешних обстоятельствах эту деятельность им осуществить не удастся. Но это уже не по нашему ведомству.
Поэтому мы не ожидаем заметного сокращения иностранных организаций. По крайней мере, мы делаем все от нас зависящее, чтобы это сокращение не было мотивировано именно усложнением процедуры регистрации.
Мы сейчас демонстрируем максимальное понимание обстоятельств. Даже если какие-то пункты иностранных законов формально не совпадают с нашими, то для внесения такой НКО в реестр нам достаточно получить внятное объяснение этих несовпадений.
Повторяю, мы – не карательный орган. У нас нет задачи пресечь деятельность. Наша задача – учесть и проконтролировать, чем занимается организация. Вопросы пресечения потом, наверное, возникнут, но они будут касаться в основном экстремистской деятельности, финансирования политических партий через грантовые программы и т.п.
Закон дает нам не такие уж и большие полномочия, как это пытались представить. Этот закон лишь позволяет нам получить большой объем информации, которую, кстати, мы вправе опубликовать. Основная информация – о финансовой деятельности, об объемах получаемых средств, о реализуемых программах и их целях, о том, кто с кем сотрудничает и кто от кого получает деньги, как их расходует – это открытая информация. Поэтому мы не гарантируем ее конфиденциальность. Я не хочу сказать, что мы будем публиковать все подряд – прямого финансирования на эти цели бюджетом не предусмотрено.
Кстати, это вызывает большое раздражение, причем, не у иностранцев – у них это в традиции, – а у российских НКО. Знаете, что я услышал от одной нашей организации? Мол, обнародовав информацию о получении нами грантов, вы можете дискредитировать нас в глазах общества! Что же это за гранты и на что они выделяются, если общественная организация опасается о них говорить?!
— Планирует ли Росрегистрация проводить какую-либо разъяснительную работу среди российских НКО о том, каким образом нужно заполнять новые формы?
— И не просто разъяснительную. Постановлением, которое утвердило эти формы, предусмотрено издание методических рекомендаций по заполнению форм. Мы создали рабочую группу, которая будет разрабатывать эти методические рекомендации. В нее вошли представители разных ведомств, в том числе и Общественной палаты и Совета при Президенте РФ по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека. Мы заинтересованы в том, чтобы эти рекомендации были максимально понятными. Этот документ будет зарегистрирован в Минюсте, опубликован и доступен для всех.
Хотя рекомендации не носят обязательный характер, это будет некий единый знаменатель, которого будут придерживаться как наши территориальные органы, так и некоммерческие организации.